Он открыл глаза и непривычно поежился - мамы не было рядом... Малыш попытался встать, но без мамы даже на лапки подняться было страшно. -Мама...мамочка...возвращайся скорее, кушать хочется и страшно, очень страшно.
Да, ему было страшно. Страшно потому, что сестренка лежала неподалеку неподвижная и холодная, мама унесла её из гнезда.
-Наверное, потому что она замерзла? -подумал Малыш, -наверное, надо топотать лапками, чтобы не стать холодным. Странно, как можно замерзнуть, если так жарко, душно?
(Продолжить)
Он долго лежал, смотря в темноту. Очень болел глазик, кусали блохи, и живот…Живот жил своей жизнью- там кто-то копошился, урчал. Он открывал глазки, закрывал их, а мамы все не было. Её не было сегодня , не пришла завтра, и послезавтра тоже не придет, потому что обезумев в поисках воды ,она упала в соседнем дворе без сил. И дворник выбросил её истощенное тело в помойку, ведь люди не думают о тех, кто живет на улицах, о тех кто тоже страдает от жары, жажды. Даже голод этим летом не был так страшен… Жажда убивала…
-Мама, мамочка, мамуля…
Малыш звал её, звал до тех пор, пока его голос не пропал. Жалкие ножки не хотели слушаться, глазки не видели даже хвостик. Но он был сильным мальчиком. Выбрался из подвала и…
-Как страшно…Какой страшный запах, эти звуки разрывают мои ушки…Мамочка, мама…Мамочка…
Сил идти дальше не было, и почему-то стало холодно. Или жарко. Или холодно. Мылыш не понимал, что происходит. Перед глазами все плыло, в горлышке пересохло и судорогой сводило живот. И блохи…Они высасывали с особым остервенением последние капли его крови, его жизни. Просто их тоже мучила жажда. Но им было кого кушать и что пить, и где жить.
-Наверное ,я тоже замерзаю? А если мамочка вернется, а я тут…Холодный…
Перед его глазами росла красочная радуга,и уже мамочкин язычок слизывал слезки с его глаз,уже становилось прохладно и уютно. Малыш поплотнее свернулся в клубочек,покрепче зажмурил глазки-лишь бы радуга продолжала расти,лишь бы мамочка продолжала быть рядом.
-Ирин…Стой!!! Стой, раздавишь!!! Смотри-котенок….Смотри вон какой микробыш на дороге лежит.
Тысячу раз говорила себе :"нельзя...естественный отбор и блаблабла...". Но сегодня когда споткнулась об него...Разревелась. Малюську или пришибло машиной,или еще какая беда приключилась,но этот кроха лежал прямо на дороге оглушенный. На ладошке помещается. Одни кости и кожа,скелетон. Внешне вроде здоров,повреждений нет,но блох и грязи...мама дорогая.
Крохотный, жалкий, маленький кошачий ребенок. Паша присел рядом, протянул руку. Но этот малек попытался убежать, отбежал на пару шагов, замер.
-Ирин, да не лови его. Он подвальный. Грязный весь, как чушка.
Но еще пару шагов и я накрыла ладошками этого малька. Подняла и он обмяк…
-Паша…Паша, он умирает…
-Ну давай...его еще возьми, занятие себе на вечер обеспечь, чтоб уже с ремонтом своим меня не донимала 
.Ну возьми- разрешаю даже...,отмоем, пристроем, он же погибнет тут, на дороге...я его в понедельник на работу отнесу, будет у нас в цехе жить...
И аккуратно неся его в своих ладонях, я тихо плакала и будила его, нежно теребя ушко, перебирая пальчиками лапки. Малек обмяк как-то весь, растекся по ладоням. Он и правда был микробышем, только кожа и кости. И даже в темноте было видно несметное количество блох. И было абсолютно все равно, что он грязный, подвальный заморыш- главное, что он хотел жить.
А радуга становилась все больше и больше. Но мама начала таять, и гул разрывал маленькую головку. Крохотные лапки попытались побежать, побежать в подвал- может мама вернулась? И вдруг его накрыли огромные голые лапы, собрали в комочек и Малыш полетел….Куда…зачем…сейчас ему было это безразлично. Лапы спрятали и подарили какое-то новое чувство, как будто мама укрыла хвостом и прижала к себе. Конечно опять было страшно, но уже всей своей шкуркой понимал- обижать не будут.
Мы пришли домой. Боже мой, какой он все-таки жалкенький, грязнющий блохастик. И вот, дверь в ванную закрыта. Малыш покорно сидел в тазике, опустошенно глядя в одну точку, я насыпала немножко корма- совсем чуть- чуть, совсем… Масик кинулся на эти крохи, но…кушать потом.
Сначала мыться…Три часа, пятнадцать тазиков воды, несчитаемое количество блох. Он трепетно терпел, не рыпнулся, не дернулся, послушно обмяк на ладонях и позволял делать с собой все что угодно. Крохотный гремлиненок…Дома ничего не было от блох- был только деготь, вымазала дегтем . Уууу…ну и запах…ужас. А потом шампунем деготь вымывала. Сто ручьев пота, слез-и моих, и его. Мне было жалко его, ему наверное просто страшно. После этой помывки грандиозной он выглядел еще жальче, чем до…Но все позади, не осталось ни одной блохи, чистые ушки и носик восхищали своим младенческим розовеньким цветом.
-Паш, я его Васькой назову?
-Не…Кузьмой будет. У меня в детстве кот вороватый был- Кузьмич. Похож.
-Тогда Василь Кузьмич, -улыбнулась я .
Василь Кузьмич… Он уже не вызывал жалости, уже не наворачивались слезы, он был белоснежный биколорик с шапкой на ушах и плащиком на спинке. А шерсти… Мохнатый, косматый- хвостик морковочкой торчит, глазенки круглые… Но такой уставший, и все еще голодный, покушал и забился в уголок. Я протягивала к нему руку, а он бодался- скромно, нежно. Трепетное дитя…
Господи,да я на него нарадоваться не могу...все терпит,все сносит и с бесконечной благодарностью...ждет,весь такой аккуратненький,скромняжка,тихушенька.Я думала -освоится,начнет наружу проситься. Ан нет...сидит малыш,просто через сеточку смотрит наружу. Открываю сеточку,прячется в уголочек,но глазеночки распахнуты любопытненькие. Руку протягиваю,а он мурлыкать начинает,пробует робко ласкаться.
Вот сколько было котят у моих кошей,а такое чудо впервые...
