Это был весьма неопределённый ответ, но Квиллер принял его.

   – Вы вспомнили что-нибудь, что может помочь следствию? Может, что-нибудь из того, что ваш муж говорил, когда вы были в галерее в половине шестого?

   – Он не сказал ничего важного. Он показал мне несколько гравюр, которые только что прибыли, и я сказала ему… – Она внезапно запнулась. – Да, был телефонный звонок.

   – Что в нём было необычного?

   – Я особенно не прислушивалась, но то, что Эрл говорил, не имеет особого значения, во всяком случае, сейчас мне так кажется. Он говорил что-то о большой машине.

   – У вашего мужа был автомобиль?

   – У каждого торгового агента должен быть автомобиль. Я их терпеть не могу.

   – Что он говорил об этом автомобиле?

   – Я не обратила особенного внимания на этот звонок, но слышала, как он говорил, что нужно положить картины в этот автомобиль для отправки, Эрл говорил, что автомобиль стоит в аллее, он повторил эту фразу несколько раз. Вот почему я об этом вспомнила… Я не обратила тогда на это внимания, но сейчас это кажется мне странным.

   – Почему это кажется вам странным?

   – Наш автомобиль был в мастерской. Его должны были отремонтировать. И он по—прежнему там. Я не забирала его. Эрл оставил его возле гаража в то утро. И тем не менее он настаивал по телефону, что автомобиль стоит в аллее, словно человек на другом конце провода спорил с ним.
   – Вы знаете, с кем он разговаривал? – спросил Квиллер.

   – Нет. Но создавалось впечатление, что звонили издалека. Знаете, люди обычно кричат, когда между ними большое расстояние. Даже когда хорошая связь, они думают, что должны повышать голос.

   – Возможно, ваш муж лгал в интересах своего бизнеса.

   – Не знаю.

   – Или, возможно, он имел в виду другую машину.

   – Нет, право, не знаю.

   – Вы не видели припаркованную в аллее машину?

   – Нет. Я вошла через парадный вход и через него же вышла. И когда я вернулась в семь часов, никакой машины там не было. Вы думаете, этот телефонный звонок имеет какое—то отношение к случившемуся?

   – Не мешало бы рассказать об этом полиции. Попытайтесь вспомнить все подробности.
   Зоя задумалась.

   – Кстати, – сказал Квиллер, – у Маунтклеменса есть машина?

   – Нет, – пробормотала Зоя.

   Квиллер выбил трубку, громко постучав ею о пепельницу, и набил снова.

   Словно в ответ на этот стук, раздался продолжительный, отчаянный вопль за дверью.

   – Это Коко – сказал Квиллер, – он возражает против того, что оставлен в одиночестве. Вы не будете против, если он войдет?

   – О, я обожаю Као Ко Куна! Квиллер открыл дверь, и кот, как обычно, внимательно осмотревшись, вошёл, грациозно покачивая хвостом из стороны в сторону.

   Видимо, кот спал и ещё не размял свои мускулы. Он изогнул спину упругой дугой, после чего вытянул вперед передние лапы, потянувшись всем телом назад, и закончил разминку потягиванием всего тела вперед, вытянув задние лапы.

   – Он разминается, как танцор, – заметила Зоя.

   – Хотите посмотреть, как он танцует? – спросил Квиллер.

   Он скрутил кусок газеты и привязал его к веревке. Коко в ожидании сделал несколько мелких шагов влево, потом вправо.

   Когда игрушка начала раскачиваться, он сделал стойку на задних лапах. Кот был грациозен и ритмичен, танцуя на кончиках лап, подпрыгивая, выполняя непостижимые акробатические фигуры в воздухе, легко приземляясь и снова подпрыгивая ещё выше.

   – Я никогда не видела, чтобы он исполнял что-нибудь подобное. Он так высоко прыгает. Он настоящий Нижинский! – восхитилась Зоя.

   – Маунтклеменс придаёт большое значение интеллектуальному развитию, – сказал Квиллер. – И Коко провёл очень много времени на книжных полках. Я надеюсь расширить круг его интересов. Ему нужно больше заниматься физическими упражнениями.

   – Я хотела бы сделать несколько набросков. – Она начала что-то искать в своей сумке. – Коко выглядит великолепно, как балетный танцовщик.

   Балетный танцовщик… Балетный танцовщик… Эти слова напомнили Квиллеру о картине, которую он видел: загроможденный вещами офис и картина на стене. Во второй раз, когда он заглядывал в этот офис через плечо полицейского, на полу лежало тело. А где была картина? Квиллер вспомнил, что картины с балериной не было.

   Он сказал Зое:
   – В галерее была картина с балериной.

   – Знаменитая картина Гиротто, которой владел Эрл, – ответила она, делая набросок на бумаге. – Это только половина оригинального холста. Это была его самая заветная мечта – найти вторую половину. Он думал, что это сделает его богатым.

   Квиллер заинтересовался:
   – Насколько богатым?

   – Если две половины объединить и реставрировать, картина, вероятно, будет стоить сто пятьдесят тысяч долларов.

       Квиллер дивлённо присвистнул.

     – На другой половине картины изображена обезьяна, – продолжала Зоя. – Гиротто рисовал балерин и обезьян во время своего знаменитого периода сомнений, но только однажды он нарисовал и обезьяну, и балерину на одном и том же холсте. Это уникальное полотно, шедевр, мечта коллекционера. После войны полотно было переправлено морем в Нью-Йорк и повреждено при перевозке – разорвано посредине. Картина была написана таким образом, что продавец смог вставить в рамки обе части и продать их по отдельности. Эрл купил половину с балериной и надеялся найти вторую половину с обезьяной.

   – Как вы думаете, владелец половины с обезьяной также пытается найти половину с балериной? – спросил Квиллер

   – Возможно. Эрл владел более ценной половиной, на ней есть подпись художника. – Пока она говорила, её карандаш скользил по бумаге, а взгляд метался между листом и танцующим котом.
   – Много людей знало о Гиротто?

   – О, это была жанровая картинка. Некоторые люди хотели купить балерину, чтобы потом перепродать её. Эрл мог бы продать её и неплохо на ней заработать, но он на это не пошёл, мечтая о ста пятидесяти тысячах долларов. Его никогда не покидала надежда найти обезьяну.

       Квиллер осторожно спросил:
   – Вы видели балерину в ту ночь, когда было совершено преступление?

   Зоя отложила карандаш и бумагу.

   – Боюсь, я не много видела в ту ночь.

   – Я был там, – сказал Квиллер, – и абсолютно уверен, что картины на стене не было.

   – Не было?!

   – Она висела над столом в мой предыдущий визит, и, я помню, в ночь, когда там была полиция, стена была пустой.

   – Что же мне делать?

   – Лучше всего рассказать полиции. Очень похоже на то, что картина украдена. Расскажите им также о телефонном звонке. Когда вы приедете домой, позвоните в отдел по расследованию убийств. Вы помните имена детективов? Хеймс и Войцек.

   Зоя в ужасе закрыла лицо руками:
   – Честно сказать, я совсем забыла об этом Гиротто.

Читать следующую главу

Вернуться к оглавлению