— Мы тут с неофициальным визитом. Мы ехали домой и подумали, что смогли бы чем-нибудь помочь. Вы ведь мисс Болтон?

 

Из глубины дома донёсся тихий, усталый голос:

— Кто там, Батчи?

 

— Квиллер и ещё какой-то человек из «Прибоя».

 

— Всё в порядке. Пусть войдут.

 

Газетчики вошли в комнату, обставленную в современном стиле. Мебели было немного, но вся она была превосходного качества. Зоя Ламбрет, одетая в тёмно—красные брюки и блузку, стояла прислонясь к дверному косяку. Она выглядела изнуренной и смущённой.

 

Батчи сказала:

— Ей следует прилечь и отдохнуть.

 

— Всё в порядке. Я слишком потрясена, чтобы лежать, — возразила Зоя.

 

— Она не хочет принять успокоительное.

 

— Присядьте, джентльмены, — предложила Зоя. Лицо Квиллера выражало сочувствие. Даже его усы, казалось, выражали скорбь.

 

Он тихо сказал:

— Нет нужды говорить вам о моих чувствах. Хотя знакомство наше было очень коротким, мне кажется, я потерял близкого человека.

 

— Это ужасно. Просто ужасно. — Зоя села на самый краешек дивана, сложив руки на коленях.

 

— Я посетил вашу галерею на прошлой неделе по вашему приглашению.

 

— Я знаю. Эрл говорил.

 

— Просто невозможно представить, какой это, должно быть, шок для вас

 

Батчи прервала его:

— Я не думаю, что ей следует об этом напоминать.

 

— Батчи, я должна об этом говорить, — возразила Зоя. — Иначе я сойду с ума.

 

Она взглянула на Квиллера своими широко распахнутыми карими глазами, которые он так хорошо помнил со времени их первой встречи. Теперь они напоминали ему глаза с Зонных полотен.

 

— Это по привычке вы зашли в галерею после закрытия?

 

— Совсем наоборот. Я редко туда хожу. Это выглядит непрофессионально — бродить по галереям, где выставлены твои работы. Особенно в нашем случае — муж и жена. Это бы выглядело странно.

 

— Галерея произвела на меня впечатление высокопрофессиональной, — сказал Квиллер. — Весьма подходящей для финансового района.

 

Батчи с искренней гордостью в голосе произнесла:

— Это была Зоина идея.

 

— Миссис Ламбрет, почему вы сегодня зашли в галерею?

 

— Я была там дважды. В первый раз я зашла перед самым закрытием. После полудня я всё время провела в магазинах и заехала спросить, собирается ли Эрл остаться в центре на обед. Он ответил, что сможет освободиться не раньше семи вечера, а может, и позже,

 

— Который был час, когда вы закончили разговор?

 

— Парадная дверь была ещё открыта, так что было, видимо, не позже половины шестого.

 

— Он не объяснил вам, почему не может покинуть галерею?

 

— У него было много работы, поэтому я поехала домой. Но я очень устала, и мне не хотелось заниматься стряпней.

 

— Она работает день и ночь, готовится к персональной выставке, — заметила Батчи.

— Так что я решила принять ванну и переодеться, — продолжила Зоя, — и вернуться в центр к семи часам, чтобы оторвать Эрла от его работы.

 

— Вы позвонили ему и сообщили о том, что вернётесь в галерею?

 

— Кажется, позвонила. А может быть, и нет. Не помню. Я думала о том, что нужно позвонить, когда в спешке одевалась. Я не помню, позвонила или нет!.. Вы знаете, как это бывает. Вы делаете всё автоматически, не думая. Иногда я не могу вспомнить, чистила ли я зубы, и должна посмотреть на зубную щетку — влажная ли она?

 

— Когда вы приехали в галерею во второй раз?

 

— Почти в семь, я полагаю. Эрл забрал машину, чтобы отдать в ремонт, поэтому я вызвала такси и велела водителю привезти меня ко входу в галерею со стороны аллеи. У меня был ключ к задней двери, на всякий случай.

 

— Дверь была заперта?

 

— Вот и это я не могу вспомнить. Она должна была быть закрыта. Я вставила ключ в замочную скважину и повернула дверную ручку, не задумываясь об этом. Дверь открылась, и я вошла.

 

— Вы не заметили какого-нибудь беспорядка на первом этаже?

 

— Нет, потому что свет был выключен. Я пошла прямо к винтовой лестнице. Как только я подошла к мастерской, я почувствовала что-то неладное. Было тихо, как в склепе. Я даже не сразу решилась войти в его офис. — Зоя болезненно поморщилась. — Но я вошла. Первое, что я увидела, — бумаги и всё остальное разбросано на полу, а затем... — Она закрыла лицо ладонями, и в комнате воцарилось молчание.

 

Чуть погодя Квиллер мягко сказал:

— Не хотите ли вы, чтобы я известил Маунтклеменса, хотя он сейчас в Нью-Йорке? Мне известно, что он хорошо относился к вам обоим.

 

— Как пожелаете.

 

— Вы уже предприняли какие-нибудь шаги по организации похорон?

 

Батчи сказала:

— Пышных похорон не будет. Зоя этого не одобряет.

 

Квиллер встал:

— Мы сейчас уйдём, но только позвольте мне узнать, миссис Ламбрет, может, я могу что-нибудь для вас сделать? Иногда, чтобы помочь человеку, нужно просто с ним поговорить.

 

— Я здесь. Я присмотрю за ней, — сказала Батчи.

 

Квиллер подумал, что эта женщина ведёт себя как хозяйка.

 

— Ещё один вопрос, миссис Ламбрет. У вас есть хорошая фотография вашего мужа?

— Нет, только портрет, который я написала в прошлом году. Он находится в моей студии. Батчи вам покажет его. Я думаю, что мне пора идти наверх.

 

Без дальнейших объяснений она вышла из комнаты.

 

Батчи провела репортёров в студию, расположенную в задней части дома. Там на стене висел портрет Эрла Ламбрета, холодного, высокомерного, написанный без любви.

 

— Великолепное сходство, — с гордостью заметила Батчи. — Она действительно ухватила в нём самую суть