Квиллер кивнул и печально пригладил усы. Затем сказал:
— А что с тем критиком по искусству, который уже работает на вас? Если я возьмусь за эту работу, мне придётся с ним сотрудничать? Или, может быть, с ней?
— Это парень, — ответил Арчи. — Он пишет критические обзоры, ты же будешь заниматься прямыми репортажами и собирать материал для статей из жизни художников. У вас не будет никаких причин для конфликтов.
— Он работает в нашем отделе?
— Нет, он никогда не приходит в офис. Свои заметки он пишет дома, наговаривает на диктофон и отправляет плёнку сюда с посыльным два раза в неделю. А нам приходится его муру расшифровывать. Он толстый, неприятный человек.
— Почему он держится особняком? Что, не любит цвет зелёного горошка?
— Спроси что-нибудь попроще. Такова его договорённость с центральным офисом. У него заключен совершенно особый контракт с «Прибоем».
— А что это вообще за парень?
— Одиночка. Очень самоуверенный тип. С ним трудно ужиться.
— Прекрасно. Сколько ему лет?
— Он среднего возраста. Можешь себе представить, любой компании он предпочитает общество своего кота. Множество людей полагает, что все его заметки пишет именно кот, — может быть, они и правы.
— А статьи он пишет хорошие?
— Он так думает, — Арчи заёрзал на стуле. — Ходят слухи, что «Прибой» хорошо застраховал этого парня.
— Чем так ценен критик по искусству?
— У него, несомненно, есть черточка, которую так ценят газеты, — любовь к полемике. Его рубрика собирает сотни писем в неделю, не сотни — тысячи!
— Какого типа письма?
— Бывают сердитые, бывают сахарные, бывают истеричные. Одни читатели его терпеть не могут, другие считают величайшим знатоком искусства, и они постоянно бранятся друг с другом. Он умудряется держать в напряжении весь город. Знаешь, что показали последние исследования? Его рубрика по искусству привлекает больше читателей, чем отдел спортивных новостей! Мы оба знаем, что это ненормально.
— В вашем городе, должно быть, полно поклонников искусства, — заметил Квиллер.
— Тебе вовсе не обязательно разбираться в искусстве и любить его. Тут достаточно любить запах крови.
— Из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор?
— А кто его знает!
— Я могу понять, когда спорят из-за спорта или политики, однако искусство это всего лишь искусство, разве не так?
— Я тоже так раньше думал, — ответил Арчи. — Когда я только пришел в газету, то наивно полагал, что искусство представляет определенную ценность — для красивых людей с красивыми мыслями. Что и говорить, я быстро расстался с этой иллюзией! Искусство стало массовым. В этом городе оно стало самым блестящим капризом и прихотью после карточной игры, и любой может поиграть в него. Сейчас наши сограждане покупают картины вместо бассейнов.
Квиллер помешивал лёд в стакане с томатным соком и размышлял о подоплёке дела, которое ему поручила газета.
— Кстати, как зовут того критика? — спросил Квиллер.
— Джордж Бонефилд Маунтклеменс Третий.
— Повтори ещё разок, пожалуйста!
— Д. Б. М. Третий.
— Невероятно! Он всегда ставит под статьями все три своих имени?
— Все три имени, все восемь слогов, все двадцать шесть букв плюс номер! Дважды в неделю мы пытаемся втиснуть его имя в столбец стандартной ширины, и это никогда у нас не получается! И он не разрешает никаких аббревиатур, ни дефисов, ни сокращений.
Квиллер кинул на Арчи быстрый взгляд:
— Ты не очень его жалуешь, а?
Арчи пожал плечами:
— Я могу обращать на него внимание, могу и не замечать. На самом деле я никогда не видел этого парня. Я видел только художников, которые приходили к нам в отдел, сгорая от желания дать ему в зубы.
— Д. Б. М. Третий! — Квиллер в изумлении покачал головой.
— Даже одно его имя порой приводит в бешенство некоторых наших читателей, — сказал Арчи. — Они хотели бы знать, кто он такой.
— Продолжай, продолжай, мне начинает нравиться моя будущая работа. Шеф сказал, что это будет прекрасная, чистая работа, и я начал уже было опасаться, что мне придется работать в компании с кучей святых.
— Не позволяй ему надуть тебя. Все художники в этом городе ненавидят друг друга, все поклонники искусства разделились на два лагеря. Кроме того, все здесь играют грубо. Это очень похоже на футбол, только больше грязи. Ругань, нападки из-за угла, двойная игра. — Арчи спустился с табурета. — Ладно, давай-ка отведаем сандвич с говядиной и кукурузой.
Кровь нескольких поколений шотландских гвардейцев, которая текла в жилах Квиллера, начала понемногу закипать. Его усы почти улыбались.
— Хорошо, я берусь, — сказал он. — Я берусь за эту работу.