– Неплохо для новичка, а?

   – Что это за женщина, которой нужны были шеффилдские подсвечники? – спросила Мэри, просматривая реестр. – Надо было послать ее ко мне… А кто спрашивал бляшки для лошадиной, упряжи? Никто их давно не покупает.

   – А что это такое?

   – Медные кружочки для украшения. Англичане когда-то использовали их как талисманы… А за что покупательница получила поцелуй? Странный способ продавать жестяную коробку для ножей.

   – Это жена нашего редактора отдела, – объяснил Квиллерен. – Кстати, я купил Арчу Райкеру подарок – просто в шутку. Ты упакуешь, а?

   Он протянул Мэри потрепанную жестянку из-под табака.

   – Надеюсь, – сказала мисс Дакворт, прочитав под крышкой ярлык, – «Три сестрички» не взяли с тебя за это десять долларов.

   – Десять долларов? Они просили десять, но отдали за пять.

   – Неплохо. В основном берут семь пятьдесят.

   – Мне повезло. – Квиллерен пошел проводить Мэри до выхода из дома.

У двери Бена он спросил:
   – А «Немного старины» много ли приносит дохода?

   – Не особенно, – отвечала она. – Бен слишком ленив, чтобы часто выходить за товаром, и у него небольшой оборот.

   – Прошлым вечером он привел меня в «Львиный хвост» и бросался деньгами, словно у него печатный станок под кроватью.

   Мэри пожала плечами.

   – Наверно, ему повезло. Раз в год продавец может рассчитывать на неожиданную удачу. Вроде продажи шведского бюро за семьсот пятьдесят долларов. Это одна из вечных истин антикварного дела.

   – Кстати, – сказал Квиллерен, – вчера мы пошли в «Гаррик», но там остался только крест на одной из лож, и я чуть не сломал шею, пытаясь добыть его.

   – Бен должен был тебя предупредить. Эта ложа опасна уже много лет.

   – Откуда ты знаешь?

   – Ее закрыли еще в сороковых годах. Она называется Ложей привидений.

   – Как ты думаешь, Бен знал об этом?
   – Все об этом знают, – сказала Мэри. – Поэтому крест так и не сняли. Даже Росс не стал рисковать, а ему море по колено.

   Проводив Мэри взглядом до самого ее дома, Квиллерен не спеша взобрался по лестнице. Наверху его ждали коты в совершенно одинаковых позах: они сидели на задних лапах, вопросительно загнув кончики хвостов.

   – Ах вы, негодники! – сказал Квиллерен. – Наверное, вам ужасно понравилось проходить сквозь стены, как парочка привидений!

   Коко потерся подбородком о столбик перил, и крошечные клыки звонко щелкнули по старому красному дереву.

   – Хочешь почистить зубы? – спросил журналист. – После Рождества отведу тебя к кошачьему дантисту.

   Коко потерся о столбик затылком – заискивающий жест.

   – Не подлизывайся! Меня не одурачишь!

   Квиллерен взъерошил гладкую шерсть на спине кота.

   – Интересно, какие еще тайные подвиги ты совершил?

   Был вечер среды, а в четверг утром Квиллерен получил ответ. Перед самым рассветом он повернулся в полусне и обнаружил, что уткнулся носом в кошачий мех. На подушке лежала Юм-Юм. Ее шерстка приятно пахла. Квиллерен мысленно перенесся на сорок лет назад, на солнечный задний двор, где на веревке развевалось белье. Свежепостиранное, оно благоухало солнцем и ветром, совсем как сейчас Юм-Юм.

   Из кухни донеслось знакомое «йауук!». Так Коко говорил «доброе утро» и одновременно зевал. За «добрым утром» последовал стук – кот спрыгнул с холодильника на стол, а оттуда на пол. Войдя в комнату, Коко остановился посреди ковра и выставил передние лапы, с наслаждением потягиваясь. Потом очень медленно вытянул заднюю лапу – только левую. Потом подошел к кровати-лебедю и ясным голосом потребовал завтрак.

   Журналист не спешил вылезать из теплой постели, а только шутливо протянул коту руку. Коко обошел ее и потерся кофейной мордочкой об угол кровати. Потом направился к книжному шкафу и почесался о ножку. Потом подошел к креслу и провел подбородком по его углам.

   – Что ты задумал? – спросил Квиллерен.

   Коко неторопливо приблизился к пузатой печи, осмотрел ее, нашел ручку дверцы зольника и прижался к ней мордой. Потерся слева, затем справа, дверца щелкнула и приоткрылась – всего на волосок, но любопытный кот распахнул ее лапой настежь.