Мэри пожала плечами с очаровательно виноватым видом.
– Я все-таки дочь банкира.
– Купюра была сложена?
Она кивнула.
– Каким образом?
– Вдоль, а потом пополам.
– Энди так складывал деньги?
– Нет, у него был бумажник.
Квиллерен неожиданно повернулся:
– Коко, отойди от этой лампы!
Кот тайком забрался на столик и теперь терся челюстью о регулятор светильника, расписанного цветастыми розами. В тот же миг Квиллерен почувствовал проблеск прозрения и пригладил усы мундштуком.
– Мэри, кто были те люди, которые приходили посмотреть на лампу… на люстру?
– Не знаю. Энди просто сказал, что женщина из пригорода приведет мужа.
Журналист наклонился к девушке.
– Мэри, если Энди снимал люстру с потолка, выходит, окупатели ее уже одобрили! Энди снимал ее, чтобы они могли забрать товар! Неужели вы не понимаете? Если произошел на самом деле несчастный случай, значит, пара из пригорода была в этот момент в магазине! Почему они не вызвали полицию? Кто это был? Были ли они там вообще? А если нет, то кто?
Мэри снова выглядела виноватой.
– Наверное, можно вам признаться – теперь… Я ходила к Энди извиняться два раза. Сначала я заглянула и увидела, как он с кем-то говорит, и сразу ушла, а позже вернулась.
– Вы узнали этого человека?
– Да, но я боялась говорить…
– Кого вы видели, Мэри?
– Я видела, как они спорят – Энди и Си Си. Поэтому и боялась, – вдруг Си Си видел меня? Вы не представляете, какое облегчение я испытала, когда этим утром услышала о его смерти. Я знаю, так нельзя даже думать…
– Вы боялись его? Он давал вам какой-нибудь повод?
– Не совсем, но… После той ночи и начались таинственные телефонные звонки.
– Я так и знал! Я знал, что с тем ночным звонком дело было нечисто! Как часто…
– Где-то раз в неделю – всегда один и тот же голос – явно искаженный. Звучал как театральный шепот – хриплый, задыхающийся.
– А что говорили?
– Всегда что-то глупое и мелодраматичное. Туманные намеки на смерть Энди. Туманные предсказания опасности. Теперь, когда Си Си нет, у меня такое чувство, что звонки прекратятся.
– Не будьте слишком уверены. Той ночью в мастерской Энди находился еще один человек – тот, кому принадлежали сложенные двадцать долларов… Интересно, а как складывает деньги Бен Николас?
– Квилл…
– А женщина стала бы складывать банкноты вдоль?
– Квилл, – без улыбки произнесла она, – вы ведь это не серьезно? Я не хочу, чтобы смерть Энди стала предметом сенсации и разбирательства.
Мэри сказала это напрямик и твердо посмотрела журналисту в глаза.
– Почему вы этого не хотите?
Она отвела взгляд.
– Предположим, вы продолжите расследование… И предположим, что это убийство… Вы сообщите об этом полиции, правда?
– Конечно.
– И тогда будет суд.
Квиллерен кивнул.
– И, раз тело нашла я, мне придется выступать свидетелем, правда? И тогда – конец! – Она соскользнула с качалки и встала на колени рядом с ним. – Квилл, это будет конец всему, ради чего я живу! Газеты… Отец… Ты не знаешь, что произойдет!
Квиллерен выпустил из рук трубку, и она со стуком упала на пол. Журналист всмотрелся в лицо девушки.
– Я не хочу газетной шумихи, – продолжала она. – Ты знаешь, что для моего отца значит имя? А ведь будет скандал! Оставь все как есть, – умоляла Мэри. – Энди больше нет. Никто не вернет его. Не ройся больше в этой крови, Квилл. Пожалуйста!
Она взяла журналиста за руки, не сводя с него расширенных умоляющих глаз.
– Пожалуйста, сделай это для меня.
Она склонила голову и потерлась гладкой щекой о тыльную сторону его руки, и Квиллерен быстро приблизил ее лицо к своему.
– Пожалуйста, Квилл, скажи мне, что бросишь это дело.
– Мэри, я не…
– Квилл, прошу тебя, пообещай…
Ее губы были совсем близко. Секунду они оба не дышали. Время остановилось.
И тут раздалось:
– Гррроуррр… йооуууу!
Потом шипение:
– Ххххххх!
– Гррроуррр! Оуф!
– Коко!!! – закричал мужчина.
– Ак-ак-ак-ак-ак-ак!
– Юм-Юм!!!
– ГРРРРР!!!
– Коко, перестань сейчас же!
