Коты уже знали, что грядут изменения. Коты всегда все знают заранее. Едва Квиллерен появился в «Медфорд Мэйнор», нахлебники съежились в настороженном ожидании.

   – Пошли, ребята. Мы уезжаем из этой богадельни, – сказал журналист.

   Он достал из шкафа коробку из-под мыла с отверстиями для воздуха. Коко уже дважды переносил такое путешествие и легко согласился запрыгнуть внутрь, но Юм-Юм отнюдь не собиралась следовать его примеру.

   – Давай-давай, милая!

   Юм-Юм в ответ сжалась в комок, тяжелый, как свинец, и вцепилась в ковер восемнадцатью острыми маленькими коготками. Тогда Квиллерен достал консервный нож и баночку с голубой этикеткой. Кошка оторвалась от ковра и со страстным урчанием прыгнула на комод.

   – Ладно, сестричка, – сказал журналист, хватая ее. – Это было подло, но у меня нет другого выхода. Откроем цыпленка, когда доберемся до Хламтауна.

   Когда Квиллерен прибыл в особняк Коббов с двумя чемоданами и пятью коробками (в четырех были книги), он с трудом узнал свою комнату. Зубоврачебное кресло и орган исчезли, но в углу появилась пузатая печь с аукциона. Добавились две лампы: одна для чтения, сильно походившая на маленький кассовый аппарат, другая – напольная, ножка которой когда-то была мушкетом. На журналиста по-прежнему гневно смотрела старуха со стены над камином, меланхоличный коврик все еще грустил на полу, но были и некоторые другие новости: шведское бюро, большой книжный шкаф без дверец и старомодное кресло – массивное прямоугольное сооружение с откидывающей спинкой, мягкими черными кожаными подушками и такой же скамеечкой для ног.

   Квиллерен открыл коробку из-под мыла. Оттуда выскочила Юм-Юм, бешено заметалась по комнате и в конце концов оказалась на шкафу. Коко вылез медленно, с оглядкой. Он последовательно и тщательно исследовал помещение: одобрил красные подушки на сиденьях позолоченных стульев, три раза обошел пузатую печь и, похоже, не нашел ей хоть мало-мальского применения, вспрыгнул на каминную доску и обнюхал образчик примитивизма, а потом потерся подбородком об угол рамы и перекосил картину. После этого кот изящно улегся между двумя медными подсвечниками.

   – Ах, какая прелесть! – воскликнула миссис Кобб, появившись со стопкой чистых полотенец и куском мыла. – ЭтоКоко? Привет, Коко. Тебе тут нравится, Коко?

   Она близоруко смотрела на сиамца, водя пальцем у самого его носа, и говорила очень высоким голосом, как часто говорят с котами и детьми, – а Коко этого терпеть не мог. Он чихнул миссис Кобб прямо в лицо, окутав ее легким туманом.

   – Котам здесь понравится, – сказала она, поправляя картину. – Они смогут смотреть на голубей на заднем дворе.

   Она поспешила с полотенцами в ванную и не успела еще вернуться, как Коко мстительно почесался об угол рамы и опять перекосил портрет на целых пять градусов.
   Квиллерен откашлялся.

   – Я вижу, вы внесли некоторые изменения, миссис Кобб.

   – Как только вы ушли, покупателю понадобилось зубоврачебное кресло, и мы его продали. Надеюсь, вы не возражаете. Я дала вам эту печку, чтобы заполнить пустой угол. Как вам нравится шведское бюро?

   – Мой дедушка…

   – Стол отлично подойдет для вашей пишущей машинки. А как у вас со стиркой? Если хотите, я с удовольствием прокручу ваши вещи в стиральной машине.

   – О, нет, миссис Кобб! не стоит беспокоиться!

   – Ну, что вы! И, пожалуйста, зовите меня Айрис. – Она задернула бархатные шторы с выцветшими золотыми полосками. – Я сделала их из старого занавеса. Си Си принес его из театра, который собирались сносить.

   – Это вы оклеили стену над кроватью?

   Вместо обоев был выложен замысловатый узор из пожелтевших страниц старых книг.
   – Нет, это придумал Энди. Он был просто книжным червем!

   – Когда я распакую вещи и накормлю котов, – сказал Квиллерен, – я с удовольствием поговорю с вами об Энди.

   – Может, зайдете ко мне, когда устроитесь? Я буду гладить, – и она добавила: – Си Си пошел прицениться к французской столовой мебели, – кто-то продает.

   Журналист распаковал чемоданы, расставил в шкафу книги, положил голубую кошачью подушечку на их любимое место – холодильник – и обратил внимание сладкой парочки на новое местонахождение большого вебстеровского словаря, служившего для заточки когтей. После этого он пошел по коридору к Коббам. В просторной кухне Квиллерен еще издали заметил гору белья.

   Миссис Кобб усадила его на стул с сиденьем, сплетенным из тростника, к обшарпанному сосновому столу.

   – Вы продаете вещи и из своих комнат? – поинтересовался он.

   – Постоянно! В прошлый вторник мы завтракали за круглым дубовым столиком, обедали за вишневым с откидной доской, а ужинали за этим сосновым.

   – Наверное, очень тяжело таскать все это из комнаты в комнату, вверх и вниз по лестнице.

   – К этому как-то привыкаешь. А сейчас мне вообще нельзя поднимать тяжести. Пару месяцев назад я повредила спину.

   – Как же вы так быстро переставили мебель в моей комнате?

Дальше

 Вернуться к оглавлению