Подо мной Сторож мел двор у своей Сторожки. Собака, прикованная цепью к стене, при виде меня залилась сердитым лаем и рычанием. Внизу возвышался Дом: величественный, недружелюбный, холодный. Казалось, он предупреждал каждого: вход запрещен! На террасу вышла Мадам Дипломат. Инстинктивно я было рванулась прочь, но ведь она не видела меня, парившую на уровне плеча. Она похудела и выглядела подурневшей. Морщины от постоянной гримасы недовольства исказили ее черты, уголки рта были резко опущены вниз. Безрадостный портрет довершали тонкие губы и резко выделявшиеся ноздри.
Я решила слетать к Старой Яблоне, но, приблизившись к месту, тут же остановилась, охваченная ужасом. Дерева не было: его спилили и даже пень выкорчевали прочь. Молча горюя, я некоторое время покружила над землей. Потом, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, я вдруг направилась к старому сараю, который долгое время был моим единственным домом. Сердце мое дрогнуло и на мгновение перестало биться — останки моей подруги-Яблони были свалены под стеной на дрова. Скрипнула дверь. Из сарая вышел Пьер, держа в руке топор. Вот он замахнулся... В ужасе я поспешила прочь от этого места.
— Эй! Э-эй, Фиф! — усадив меня на плечо, Хозяин принялся носить меня, как ребенка. — Ты спала на солнцепеке, и тебе приснился кошмар. Я удивляюсь тебе, Фиф!
Поежившись от недавно увиденного, я ощутила неожиданный прилив благодарности. Повернувшись, я облизала ухо Хозяина. Подойдя к обрыву над морем, он остановился, не снимая меня с плеча.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Фиф, — сказал он. — Знаешь, мне ведь тоже пришлось пережить немалые трудности.
Потрепав мой загривок, он направился к остальным членам Семьи.
— Не пора ли нам возвращаться? — спросил он. — Бабушка Седовласка устала.
Я все мурлыкала, мурлыкала, МУРЛЫКАЛА... До чего же приятно, когда кто-нибудь думает о тебе и может ПОГОВОРИТЬ с тобой! Мы сели в автомобиль и отправились домой.
Может быть, я действительно выжившая из ума Старая Кошка, но у меня действительно есть несколько фобий. Даже теперь я не люблю автомобили. Конечно, на это влияет слепота, но все равно я опасаюсь, что меня могут где-нибудь забыть. Иное дело Мисс Ку'эй: она всегда находится в душевном равновесии и ничто не может вывести ее из себя. В любой момент она оказывается хозяйкой ситуации. А я — ну, скажем — я иногда веду себя несколько эксцентрично. Поэтому меня еще больше восхищает, насколько они меня любят. Это великое счастье, поскольку сейчас я уже НЕ ПЕРЕНЕСЛА бы одиночества. Годами я стремилась к тому, чего меня лишали, а теперь хотела в полной мере получить то, о чем мечтала.
Мы перевалили черед Холм Гоут, затем миновали трамвайные колеи, проложенные вдоль дороги. И опять вверх-вниз. Вниз, к деревне, затем повернуть направо перед большой Церковью, дальше — мимо дома мистера и миссис О'Грэйди, потом налево — и вот мы дома. Через забор заглядывает милый старый мистер Лофтус — «наш» полицейский. Мы никогда не упускаем возможности поболтать с ним, ибо Хозяин говорит, что мистер Лофтус — один из лучших людей во всей Ирландии и даже в мире!
Я порядком устала и была рада возвращению домой. Мне хотелось лишь немного поесть, попить и заснуть на кровати Хозяина под убаюкивающий шум волн, напоминавший мне колыбельную, которую пела моя Мама. Последнее, что я услышала сквозь сон, была фраза Мисс Ку:
— Эй! Я тоже хочу спуститься в гараж и ставить машину!
Мягко хлопнула дверь и наступила тишина. Как приятно было спать, зная, что никто не станет преследовать меня, не унесет в темный дровяной сарай! Как хорошо ощущать, что меня уважают, что я имею такие же права, как и любой другой в этом доме! Вздохнув от удовольствия, я свернулась калачиком и захрапела чуть громче.
— ФИ-ИФ! Бабушка Седовласка! А ну-ка, вставай с кровати, Хозяин хочет прилечь!
— Ку'эй! Не будь такой занудой. БЕЗУСЛОВНО, Фифи может оставаться в кровати. Немедленно ПРЕКРАТИ кричать на нее!
Судя по голосу, Хозяина это рассердило. Приподняв голову, чтобы лучше слышать, я определила, где пол, и спрыгнула с кровати. Нежные руки мягко, но крепко подхватили меня и водрузили на прежнее место.
— Эх, Фиф! Да ты такая же противная, как и Ку'эй. Оставайся на кровати — ты составишь мне компанию.
И я осталась.
Лама (ох, простите! Хозяин) был очень больным человеком. Когда-то он переболел туберкулезом (несколько лет назад от этой болезни умер один из моих малышей), и несмотря на то, что вылечился, его легкие все же были поражены навсегда. Трижды у него был тромбоз коронарных сосудов сердца; хватало и других хворей. Как и я, он нуждался в частом отдыхе. Иногда он всю ночь ходил по комнате, так как боль не давала ему спать; тогда я ходила вместе с ним, пытаясь как-то его утешить.
Эти ночные часы, когда мы были с ним одни-одинешеньки, были самыми худшими. Я много спала днем, чтобы иметь возможность быть с ним ночами. Ма спала в комнате в противоположном крыле дома: за ней присматривала Мисс Ку. Лютик спала внизу; из окна ее комнаты открывался вид на Ирландское море, а по утрам можно было видеть паром, отправлявшийся из Ливерпуля в порт Дан Лаогер.
Хозяин и я спали в комнате, выходившей на залив Бальскадден. Из наших окон было видно и Бухту, и Ирландское море. Хозяин мог часами лежать на кровати, разглядывая вечно изменяющиеся картины моря через свой мощный японский бинокль. Брэд Кемпбелл, один из наших старых и лучших друзей, вынул из бинокля те слабенькие линзы, которые стояли там вначале, заменив их на отличное зеркальное стекло, не дававшее оптических искажений. Так мы и сидели вдвоем: он разглядывал панораму перед собою, рассказывая мне обо всем, что видит, и проецируя мне мысленные образы так, чтобы я могла увидеть так же четко. Он рассказывал мне о Глазе Ирландии, о том, как много лет назад отважные монахи попытались построить там маленькую церковь, и о том, как шторм разрушил плоды их труда.
О Глазе Ирландии рассказывала мне и Мисс Ку. Однажды ей хватило смелости отправиться туда вместе с Хозяином на маленькой лодке; и она играла в песке этого острова. Она рассказывала мне о Котах-Пиратах, которые жили на Острове и пугали тамошних птиц и кроликов. Хозяин ничего не говорил мне о Котах-Пиратах (возможно, он не верил, что коты могут пасть так низко), однако он рассказывал мне о людях-разбойниках, иногда даже называя их имена. В нашем квартале было немало разбойников, и Хозяин знал практически каждого, кто занимался этим, — он сделал много фотоснимков своей камерой с телеобъективом.
Ма также занималась фотографией; куда бы она ни направлялась, в ее сумочке всегда лежал фотоаппарат. Но все же главной заботой Ма было присматривать за нами и попытаться помочь Хозяину протянуть еще несколько лет. Поэтому она была постоянно занята. Конечно, главной домоправительницей была Мисс Ку: она внимательно следила за тем, чтобы никто не отлынивал от дела, и не упускала ни одной поездки на автомобиле.
Лютик также была занятым человеком: она помогала присматривать за домом, и они с Хозяином часто отправлялись на длинные прогулки, всегда дававшие Лютику новые идеи для рисунка и живописи. Мисс Ку и Хозяин рассказали мне, что она — очень талантливая художница, поэтому я попросила ее сделать иллюстрации к этой моей книжке. Мисс Ку говорит, что никто не создал бы лучших иллюстраций. Я очень хотела бы посмотреть на них, но, к сожалению, никто не вернет мне зрения.
Нам очень нравилось укладывать Хозяина в кровать прежде, чем с ним случится еще один сердечный приступ, а затем ждать, когда к нему в гости придет мистер Лофтус. Мистер Лофтус был очень высоким и широкоплечим мужчиной. Все мы очень любили его. Мисс Ку была даже влюблена в него (она сама разрешила мне упомянуть об этом небольшом флирте). Еще одним долгожданным гостем была миссис О'Грейди; она могла навестить нас в любое время и принимали ее как члена семьи. Брэд Кемпбелл появлялся гораздо реже, чем нам того хотелось, — он был весьма занятым человеком (то есть он был замечательным рабочим).
Читать дальше
Вернуться к оглавлению
Вернуться в библиотеку
