Легко быть мудрым, когда события давно позади. Работа над книгой возвращает мою память к прошлому. В годы невзгод я часто вспоминаю слова Старой Яблони:

— Маленькая Кошечка, это еще не конец. У тебя есть цель в жизни.

Потом я часто думала, сколько она проявила доброты, подбадривая меня. Теперь, на закате своей жизни, я знаю гораздо больше, и я гораздо чаще чувствую себя счастливой. Если меня не видят хотя бы пять минут, я тут же непременно слышу:

— Где Фиф? С нею все в порядке?

И я теперь точно знаю, что это делается ради меня самой, а не только из-за моего внешнего вида. В моей юности все было иначе. Я была просто занятным экспонатом, или, как это сейчас называют, «предметом для разго­вора».

У мадам Дипломат было две навязчивые идеи. Она была одержима идеей, что она должна все выше и выше подниматься по французской социаль­ной лестнице и что она, несомненно, добьется в этом успеха, показывая меня людям. Это приводило меня в изумление. Она ненавидела кошек (делая вид, что любит меня, только на людях) и не позволяла мне входить в дом, пока у нее не появлялись посетители. У меня до сих пор сохрани­лось воспоминание о первом подобном «шоу».

Это было в жаркий солнечный день, я как раз гуляла в саду. Некоторое время я изучала цветы, наблюдая за пчелами, которые уносили пыльцу на своих лапках. Потом я переключилась на ствол тополя. Здесь недавно успела побывать соседская собака и оставила послание, которое мне хо­телось прочитать.

Я время от времени бросала взгляды через плечо, чтобы убедиться, что ничто мне не угрожает, когда я посвящу все свое внимание изучению послания. Мой интерес к нему постепенно увеличивался, и я перестала замечать, что происходит вокруг меня. Вдруг я почувствовала, как меня хватают грубые руки, отрывая от созерцания собачьего послания.

— Пшшш! — зашипела я, прыжком освобождаясь от грубых рук, резко оттолкнувшись задними ногами. Я быстро вскарабкалась по древесному стволу и посмотрела вниз.

«Сначала всегда убеги, а потом осматривайся, — учила меня моя Мама. — Лучше зря убежать, чем остановиться и навсегда лишиться такой воз­можности».

Я посмотрела вниз. Там стоял садовник Пьер, держась за кончик своего носа. Сквозь его пальцы просачивалась струйка алой крови. С нена­вистью посмотрев на меня, он нагнулся, поднял камень и швырнул его изо всех сил. Мне удалось увернуться, спрятавшись за стволом, но дерево так затряслось от удара, что я едва удержалась на нем.

Он уже нагнулся за следующим камнем, когда кусты за ним раздвинулись и появилась мадам Альбертин, бесшумно подошедшая по покрытой мхом земле. Бросив взгляд на происходящее, она быстро выдвинула ногу вперед, и Пьер повалился на землю лицом вниз. Она схватила его за воротник и рывком поставила на ноги. Как следует его встряхнув — это был маленький человечек, — она повернула его вокруг оси.

— Запомни, если ты нанесешь вред этой кошке, я тебя УБЬЮ! Мадам Дипломат послала тебя для того, чтобы ты нашел ее, грязная свинья, а не делал ей больно.

— Кошка выпрыгнула у меня из рук, я стукнулся о дерево и у меня из носа пошла кровь, — пробормотал Пьер. — Я вышел из себя от боли.

Мадам Алъбертин пожала плечами и повернулась ко мне.

— Фифи, Фифи, иди к Маме, — позвала она.

— Иду, — закричала я, обхватывая передними лапами ствол дерева и соскальзывая вниз.

— Сейчас ты должна очень хорошо себя вести, маленькая Фифи, — сказала мадам Альбертин. — Любовница* хочет показать тебя своим гостям.

* Игра слов: «Mistress» означает и хозяйка, и любовница.— Прим. перев.

Это название всегда меня забавляло. У мсье ле Дюка была любовница в Париже, как же могла быть любовницей мадам Дипломат?

«Но, — подумала я, — если ей нравится, чтобы ее называли «Любовни­цей», это не должно меня беспокоить!»

Это были очень странные и нелогичные люди.

Мы вместе пересекли лужайку. Мадам Альбертин держала меня на руках, чтобы мои лапки оставались чистыми для показа гостям. Мы поднялись по широким каменным ступенькам — я успела заметить мышь, стреми­тельно бросившуюся в нору под кустом, — и пересекли веранду. Сквозь открытые двери я увидела группу сидящих людей, которые щебетали, как стая скворцов.

— Я принесла Фифи, мадам! — сказала мадам Альбертин. «Любовница» вскочила на ноги и осторожно взяла меня у моего друга.

— О моя дорогая, любимая, маленькая Фифи! — воскликнула она, пово­рачиваясь так быстро, что у меня закружилась голова.

Женщины повскакивали на ноги и окружили меня тесным кольцом, возгласами выражая свое восхищение. В те дни Сиамские Коты были большой редкостью во Франции. Даже находившиеся в комнате мужчи­ны подошли поближе, чтобы посмотреть на меня. Моя черная мордочка, голубые глаза и светло-бежевое туловище, заканчивающееся черным хвостом, казалось, очень их заинтересовали.

— Редчайшая из редких, — сказала «Любовница». — Замечательная родословная, стоит она целое состояние. Такая ласковая, по ночам она спит со мной.

Я завизжала, чтобы выразить свой протест против подобной лжи, и все в страхе отпрянули назад.

— Это она просто разговаривает, — сказала мадам Альбертин, которой было приказано оставаться в салоне «на всякий случай». Подобно моему, лицо мадам Альбертин выражало удивление по поводу того, что «Любовница» говорит такую явную ложь.

— О Рени, — сказала одна из дам, — когда вы поедете в Америку, ты должна взять ее с собой. Американские женщины, если они полюбят тебя, могут сильно помочь карьере твоего мужа, а Маленькая Кошечка, конечно, привлечет их внимание. «Любовница» так поджала свои тонкие губы, что ее рот полностью исчез.

— Взять ее? — спросила она с сомнением. — Как же я могу это сделать? Это причинит ей неудобства, а потом возникнут трудности, когда мы будем забирать ее обратно.

— Чепуха, Рени, ты меня удивляешь, — ответила ее подруга. — У меня есть знакомый ветеринар, который даст тебе лекарство, чтобы усыпить ее на все время воздушного перелета. Вы сможете поместить ее в обитый войлоком ящик как дипломатический багаж.

«Любовница» кивнула головой.

— Да, Антуанетта, дай мне, пожалуйста, этот адрес, — ответила она.

Некоторое время я оставалась в салоне, пока люди выражали свое восхи­щение моей фигурой, изумлялись длине моих ног и черноте моего хвоста.

— Я думал, все лучшие виды сиамских котов должны иметь изогнутый хвост, — сказал один из гостей.

— О, нет, — уверенно заявила «Любовница», — сиамские коты с изогну­тыми хвостами сейчас не в моде. Чем прямее хвост, тем лучше кот. Короче говоря, мы собираемся свести ее с котом, тогда мы сможем предложить вам котят.

Вскоре мадам Альбертин покинула салон.

— Фу! — воскликнула она. — Лучше иметь дело с четвероногими котами, чем с этой двуногой их разновидностью.

Я быстро посмотрела вокруг — никогда раньше я не видела двуногих котов и не могла себе представить, как им удается обходиться двумя ногами. Но позади меня не было ничего, кроме закрытой двери, так что я в недоумении покачала головой и пошла следом за мадам Альбертин.

Читать дальше

Вернуться к оглавлению

Вернуться в библиотеку