Она одобрительно посмотрела на его усы и плечи, и ее ресницы затрепетали.

   Квиллерен пожалел, что пришел. Он любил более утонченных женщин.

   И терпеть не мог пестрых узоров. В последнее время его стали беспокоить глаза (наверное, уже нужны очки), и от вездесущих головастиков у него кружилась голова. Или от напитка? Он задумался об ингридиентах. Можжевельник, медвежье ухо, любисток… Что это за любисток?!

   Тут Клатра чихнула.

   – О! Извини!

   Квиллерен воспользовался этим, чтобы сменить тему.

   – Завтра хоронят старину Си Си, – сказал он, пытаясь казаться оживленным, хотя ему очень хотелось закрыть глаза.

   – Он был настоящим мужчиной, – прищурилась Клатра. – Таких уже мало осталось, поверь мне! – Она снова чихнула. – Извини! Не знаю, что со мной такое.

   Квиллерен заметил, что Коко зарылся носом в страусиновые перья.

   – Айрис очень переживает, – вздохнул он.

   Клатра достала из какого-то потайного кармашка шифоновый платочек и дотронулась до глаз, покрасневших и слезящихся.

   – У Айрис прибидения больше де будут перекладыбать очки, – сказала она. – Си Си вставал да рассбете и так над ней подшучибал.

   – Трогательная семейная игра! – сказал Квиллерен. – Послушай, а у тебя случайно нет аллергии на котов?

   На этом визит закончился. Квиллерен с чувством огромного облегчения окунулся в прохладный воздух и наконец-то избавился от запятых в глазах.

   Клатра крикнула ему вслед:
   – Нанеси бне бизит без своего беликолепного друга!

   Журналист отнес Коко домой и переоделся для следующей встречи. Открыл словарь. «Любисток – домашнее лекарство». От какой болезни, статья умалчивала. Квиллерен открыл банку креветок и угостил Коко, а потом некоторое время размышлял о голосе Клатры. Такой когда-то называли испитым.

   В назначенный час он нашел Бена сидящим напротив дома в сером микроавтобусе, – удивительно ржавом, с проволочной вешалкой для пальто вместо антенны и боковой фарой, болтавшейся на одном болте и грустно глядевшей в кювет. Водитель облачился в клетчатую куртку, шлем первых авиаторов и длинный полосатый шарф.

   Мотор несколько раз кашлянул, машина затряслась и выкатилась на дорогу, засасывая куски мокрого снега в дыру под приборной доской. К счастью, до театра «Гаррик» ехать было недалеко. Он гордо высился среди других заброшенных зданий, похожий на сохранившуюся часть Венеции XV столетия.

   – Увы, бедный «Гаррик»! Мы хорошо его знали, – мрачно произнес Бен. – Когда-то здесь играли актеры со славными и знаменитыми именами. Потом пошли водевили. Потом немое кино. Потом звуковое. Потом по две картины за сеанс. Потом итальянские ленты. Потом фильмы ужасов. Потом ничего. А теперь – только Бенджамин Николас играет перед зрительным залом, полным привидений, и ему аплодируют голуби.

   Квиллерен тащил лом. У обоих были фонарики. Под руководством актера журналист отодрал доски, которыми были забиты двери служебного входа. Гвозди поддавались легко, словно не в первый раз, и двое мужчин вошли в темное, тихое, пустое здание.

   Бен провел Квиллерена по узкому коридору – мимо комнатки швейцара, мимо скелета железной лестницы, – на сцену. От зала осталась только пустая оболочка, увешанная мертвыми проводами, покрытая пылью и полуразрушенная в местах, где со стен и двух ярусов лож ободрали украшения. Квиллерен направил свет фонарика вверх. От величия «Гаррика» остались только фрески на потолке – летящие фигуры Ромео и Джульетты, Антония и Клеопатры. Воровать отсюда больше нечего, почему же Бен привел его сюда?

Вскоре Квиллерен понял. Старый актер вышел на середину сцены, и жуткое представление началось:

   – Друзья, сограждане… – страстно декламировал Бен.

   – Друзья, сограждане… – донесся далекий вибрирующий голос.

   – Внемлите мне¹! – рявкнул Бен.

   – Сограждане… Друзья… Внемлите… Сограждане… Мне… Внемлите… – эхом вторили призраки былых времен.

   – Увы! – произнес Бен после монолога, после того, как Квиллерен похлопал ему, не снимая перчаток, и пару раз крикнул «браво». – Увы, мы родились слишком поздно… Но давайте же работать! Чего наша душа желает? Резного дерева? Мраморной крошки? Выбор невелик: разбойники разорили это место. Но вот! – он пихнул ногой каминную решетку. – Пожалуйста, бронзовая безделица!

   Журналист ловко вытащил из кучи мусора почерневшее хитросплетение металла. Поднялась пыль. Охотники за сокровищами закашлялись. Над головой захлопали крылья, и Квиллерен подумал о летучих мышах.

   – Давайте выбираться отсюда, – сказал он.

   – О, нет, останьтесь! Сделаем еще одну попытку! – Бен осветил фонариком ложи. Все они были начисто обчищены, кроме первой слева – ее все еще украшал каменный крест, поддерживаемый херувимами при трубах и цветочных гирляндах. – Этот архитектурный изыск принесет неплохой доход!