Я долгое время хотел завести в нашей семье собаку. Жена была агрессивно против этого и поставила мне жесткое условие: «Или я, или она». Я предпочел остаться с женой, а моя любовь к собакам, не без взаимности, выкипала в контактах с хозяйскими дворнягами в моих продолжительных командировках, когда приходилось снимать жилье у случайных людей. Моя дочка имела желание поскромнее – хотела кошечку. Сломав как-то себе руку, она после болезненной процедуры, закончившейся наложением гипса, улыбалась сквозь слезы, слушая «Балладу о гипсе» в исполнении Высоцкого, и на вопрос о том, чем мы с женой ей еще можем помочь, напомнила нам об этом ее давнем желании.

В ближайший выходной день мы с женой поехали на один из зоорынков, еще не зная, на какой породе сделаем выбор. Но не успели мы еще толком пробраться к кошачьим рядам, как меня потянул за рукав какой-то мужичок. Из его частично расстегнутого пальто выглядывала симпатичная синеглазая мордочка сиамской кошки. Кошка была уже не маленькая, но еще явно переходного возраста. Жена моя вначале воспротивилась, так как была наслышана о якобы злобной и мстительной природе сиамских кошек. Однако хозяин кошки стал пламенно возражать, уверенно утверждая, что эти нелестные эпитеты относятся к котам, а он в наши надежные, по его мнению, руки предлагает кошку. Короче, пожалели мы этого переминающегося с ноги на ногу на декабрьском морозе человечка, расплатились с ним и поспешили домой.

Дома у дочки появление такой красивой кошки, да еще сиамской, вызвало неописуемый восторг. Назвали мы кошку Симкой, из созвучия с ее сиамским происхождением.    

Симка быстро у нас освоилась. Манеры у нее, однако, были явно плебейские. Как бы ни была она сыта, всегда оказывалась не прочь что-то утащить со стола или с кухни. Да и в остальном к порядку в доме она была совсем не приучена. От меня, взявшего на себя ответственность за ее воспитание, ей иногда перепадали затрещины, но уроки она быстро усваивала и особых обид не выказывала. Жена, правда, меня не раз предостерегала: «Смотри, сиамские кошки обид не прощают!» Ничего, Симка мне всё прощала. Понимала она всякий раз, что получает за дело. Слыхивал я, конечно, о достижениях отечественной школы дрессировки, в которой приоритет отдавался поощрению, а не наказанию, но терпение, как известно, и у профессиональных педагогов не беспредельное…

Сиамская порода у Симки проявлялась в некоторых ее привычках. Она любила лазить по верхотуре, сбрасывая на пол всё, что попадалось ей на пути. Летели со шкафа и антресолей шарфы, головные уборы и прочее барахло. А еще очень любила она без предупреждения запрыгивать сверху на проходившего мимо нее члена семьи. Ее при этом трудно было согнать: ты наклоняешься в одну сторону – она шустро переползает в другую и, победив, усаживается на шею. Мама моя первое время ходила по квартире с втянутой в плечи головой, надев на себя сразу два халата для защиты от острых Симкиных когтей.

Симка явно ко мне привязалась. Когда в дверях вечером щелкал мой ключ, и я, измочаленный разными заботами на работе, вваливался домой, она выходила ко мне в коридор навстречу, а затем, выждав, когда я усядусь ужинать, запрыгивала ко мне на колени. Часами могла она так сидеть, и мне не хотелось ее сгонять. Приятно грело ее тепло, спокойнее на душе становилось от доверия этого существа. В общем, мы с ней ладили. Но эту идиллию нарушила ссора. Почти неделю мы с Симкой после этого не общались.

А получилось всё из-за печенки, которую мы с женой, уходя, оставили в умывальнике на кухне размораживаться. Вернулись домой, включили свет - о ужас! Весь пол был в крови, а Симка – с вздувшимся животом. Всё стало ясно: от килограмма печенки она оставила нам лишь небольшой кусочек. Получила она тогда от меня крепко. Уползла затем, как змея, на брюхе под диван и оттуда в этот вечер даже не высовывалась. Так было и в последующие вечера этой недели, когда я приходил с работы. Днем она вела себя как обычно, а вечером, учуяв мой приход, уползала на полусогнутых лапах под диван. Я постепенно оттаивал. Мне уже не хватало на коленях после работы привычного ее тепла, и я начинал тяготиться нашей ссорой. Нужно было кому-то из нас сделать шаг навстречу. Симка оказалась на высоте.

Дело было в субботу. Видимо, днем сидеть под диваном было для нее очень неуютно. Может, это и ускорило наше примирение. Так вот, сижу я после завтрака на кресле, что-то читаю. Симка – под диваном. Вдруг замечаю, что покрывало зашевелилось, и из-под него высунулась ее мордочка. Смотрит на меня пристально и не двигается. Я отложил в сторону свое чтиво и смотрю на нее. Руки скрестил на груди и сижу, не двигаясь. Эта дуэль взглядов продолжалась довольно долго. Затем она медленно-медленно стала выползать из-под дивана к середине комнаты, не приближаясь ко мне. Остановилась боком ко мне. Лапы дрожат, а взгляд косит в мою сторону. Уселась, наконец, на пол и косить перестала. А затем и вовсе повернулась ко мне спиной. Но в ее гибкой кошачьей спине я чувствую не свойственное ей напряжение. Видимо, нервничает. Развернулась мордочкой ко мне и уставилась мне прямо в зрачки. Снова дуэль взглядов. Я не двигаюсь, только позвал жену из кухни: «Иди смотреть, как Симка подлизываться ко мне будет». Жена пришла, молча стоит в проеме двери и наблюдает эту сцену. Симку моя жена не волнует, она изучает меня. Затем она поднялась и неуверенно направилась к моему креслу. Обошла его сзади и остановилась сбоку от меня. Я повернул к ней голову, руки мои – без движения. И тут она с коротким гортанным звуком (мяукать не умела) прыгает ко мне на колени. Стоит, лапы дрожат, вся напряжена. Я – без движения. И, наконец, уселась она ко мне на колени, как обычно, а я почти автоматически опустил руку на ее загривок. Но рука эта ей уже не угрожала, она это поняла. Мы помирились.

Симка действительно оказалась не злобной и не мстительной. Красть после нашей ссоры она стала меньше. Но и мы поняли, что наша почти диетическая пища не вполне подходит этой хищнице. Вместо наказаний стали ее поощрять той едой, которая для нее была явным деликатесом. Наверно, не только в Симкиной жадности было дело. Чего-то требовал ее растущий организм, а мы в это не вникали.

Тот субботний день, когда мы с Симкой помирились, стал, помню, настоящим праздником. Настроение стало отличным. Не обошлось без воспоминаний, навеянных отклонениями в Симкином поведении. Мне напомнили, что я тоже в детстве не удовольствовался, бывало, цивилизованными блюдами, обдирая в дополнение к ним извёстку с печи. Чего-то мне явно не хватало. Знать бы всегда вовремя – чего кому не хватает. Может, и ссор было бы поменьше.