"Идея «Без истерики!» появилась благодаря одному малоизвестному историческому факту: в конце XIX века некий Джозеф Мортимер Грэнвиль, очень известный в Англии врач, оформил патент на изобретение вибратора, работающего от батареек, который он считал серьезным медицинским прибором. Грэнвиль рекомендовал свое изобретение, которое в то время получило название «Молоток Грэнвиля», для снятия мышечных болей и спазмов. Однако очень скоро новый прибор нашел новое применение: многие врачи стали использовать его как единственное надежное средство лечения широко известного, и малоизученного женского заболевания, получившего название «истерия». Основной методикой лечения этого состояния оставался «лечебный массаж» женских половых органов до «достижения состояния припадка». В Викторианскую эпоху считалось, что это успокаивает нервную систему. Достигаемое состояние не путали с оргазмом и не видели в этом ничего сексуального.

Пока шло пристальное изучение этого древнего мифа, который насчитывает уже более 4 тысяч лет, и им называли любое проявление нездоровья, вибратор продолжил открывать женщинам совершенно новый мир, в котором они обретали возможность изучать силу собственной сексуальности.

Когда продюсер Трейси Бекер, среди фильмов которой обладатель премии Оскар «Волшебная страна» режиссера Марка Фостера (Finding Neverland, 2004), впервые услышала историю Грэнвиля от писателя Говарда Дженслера, она была поражена, но потом почувствовала вдохновение. История создания известным в Викторианскую эпоху врачом из Лондона прибора, который станет весьма популярной сексуальной игрушкой, ей показалась прекрасной идеей для современного кино.

«Эта история могла вылиться в очередную скучную биографию», смеется Бекер. «Но ей суждено было стать блестящей романтической комедией, историей, выходящей за рамки обычного рассказа об изобретении, насыщенной духом перемен».

Бекер поделилась своей идеей с режиссером Таней Уэкслер, и уже они вместе обратились со своим предложением к творческому тандему Стефена и Йон Лизы Дайер, которые не смогли устоять перед кажущейся простотой задумки, реализация которой, однако, оказалась делом далеко не простым. «Трейси и Таня подсказали нам потрясающую идею для комедии, которую можно было выразить всего одним предложением: «Врач Викторианской эпохи изобрел вибратор». И мы, конечно, сразу же согласились. И только позже поняли, во что ввязались», признается Стефен. «Идея была блестящей, однако она нуждалась в персонажах, ситуациях, нам нужно было построить целый мир и его внутреннюю структуру».

Говорит Бекер: «Мы понимали, что должны нащупать то самое уникальное звучание. Не смотря на то, что события этой истории разворачиваются в XIX веке, ее последствия до сих пор не оставляют нас равнодушными. На мой взгляд, Дайерам удалось исключительно выгодно использовать сочетание пышной роскоши викторианской эпохи на поверхности и веселой комедийной ситуации, которая разворачивается на ее фоне. Вместо обычных шуток, они наполнили картину ситуативным юмором, который проявляется в череде абсурдных событий, которые разворачиваются вокруг очень трогательных и самобытных персонажей».

Дайеры начали активно изучать этот исторический период, в котором пыльные традиции прошлого соседствовали с жаждой новых открытий, когда врачи перестают полагаться на кровопускание и пиявок и начинают изучать генную теорию и психологию, когда освещенная свечами и газовыми светильниками реальность сменилась электрифицированным фейерверком механических изобретений.

Среди всего этого им удалось наткнуться на весьма странную главу в истории медицины XIX века, когда почти половине женского населения Лондона был поставлен диагноз «истерия», который на самом деле был применим к целому набору женских недомоганий, включая такие типично женские состояния, как подавленность, беспокойность, непослушание, дерзость, избыточный или, напротив, недостаточный интерес к сексу, и даже желание бороться за право голосовать. (Даже после того, как диагноз, наконец, был снят в середине 20 века, мы до сих пор говорим слишком возбужденным женщинам «Давай без истерики!»)

Симптомы состояния истерии имеют долгую и весьма интересную историю, начиная со времен древнегреческих врачей. Среди способов избавления от них в разное время предлагались «тазовый массаж», «пальпация», и даже такие креативные терапии, как езда верхом и водные процедуры. Однако, после того, как врачи Викторианской эпохи предположили, что имеют дело с настоящей эпидемией, практика лечения этого заболевания в Англии приобрела такой размах, как нигде и никогда раньше. Вместе с этим в любом лечении этого состояния не усматривалось ничего эротического. Напортив, любой прием считался сугубо неврологическим.

Поиски новых способов симуляции женщин, привели к появлению прототипа современного вибратора. Когда Мортимер Грэнвиль изобрел свой «Молоток», он прекрасно знал, что его можно использовать для лечения женской «истерии». Это и стало основой сценария для новой комедии. Дайеры решили уделить больше внимания личности самого Грэнвиля, его жизни и отношениям, включая его знакомство с этим загадочным женским недомоганием, его романтическим отношениям с такими разными дочерьми своего работодателя и, самое главное, внутреннему конфликту героя, который не мог решить наслаждаться ли ему громкой славой или последовать своим убеждениям и зову сердца.

«История Мортимера рассказывает о человеке, который верит в современную науку и хочет изменить медицину, теряет все, начав лечить женщин от истерии», объясняет Стефен. «Потери длятся до тех пор, пока он не встречает удивительную Шарлотту Далримпл, роль которой исполнила Мэгги Джилленхол. Она заставляет его решить для себя: что он готов принять в собственном поведении, а что нет».

Йона Лиза уточняет, что Мортимер, рискуя бросить вызов Викторианскому обществу, пытается сделать выбор между двумя сестрами Далримпл, разница между которыми и придает живости и юмора этой истории.

«Эмили - идеал Викторианского общества во плоти – исполнительная, благонравная, утонченная и совершенно подавленная», поясняет Стефен. «Шарлотта, с другой стороны, настоящий борец за права женщин. Она тратит деньги отца на помощь бедным женщинам. Для Мортимера этот выбор оказался непростым». Очень скоро Шарлотта становится настоящей занозой в боку Мортимера, что, однако, приводит к весьма романтичным последствиям. «Мне нравилось создавать образ Шарлотты, потому что это очень современный персонаж», говорит Йона Лиза. «Она искренне верит, и напоминает Мортимеру, что когда-то и он во что-то верил. Она постоянно его задевает, но эти споры только добавляют дров в огонь. Это непростые отнимающие душевные и физические силы отношения, однако, оборачиваются историей любви, потому что в конце-концов Мортимер понимает, что готов пожертвовать своей спокойной размеренной жизнью ради Шарлотты».

Во время работы над сценарием идея представить историю в виде романтической комедии показалась вполне естественной и Дайеры попытались ее развить. «Таня, Трейси, Йона Лиза и я всегда стремились создать фильм, который бы напоминал «Говардс Энд» по своему вниманию к деталям, но по тону напоминающему «Четыре свадьбы и одни похороны», объясняет Стефен. «Именно такую задачу ставила перед нами Таня».

Создание электрифицированного мира

Определившись с выбором актеров, авторы столкнулись с проблемой создания особого, доселе невиданного мира, того самого уголка Викторианского Лондона, в котором врачи делали интимный массаж своим пациенткам.

С самого начала Таня Уэкслер понимала, что ей необходимо показать две стороны жизни в Викторианскую эпоху: величественный, чопорный этикет, которым прежде всего известно это время с одной стороны, и дух перемен, который уже витал в воздухе, с другой. В конце концов, это был тот самый период, когда все, что раньше существовало только в фантазиях, теперь ломало традиции с ошеломляющей скоростью. Помимо вибратора среди новшеств того времени следует назвать бытовую швейную машинку, общественные сливные туалеты, пастеризацию пищи, метро, печатную машинку, телефон, фонограф, автомобили, электрическое освещение.

Чтобы передать переменчивые контрасты Викторианской эпохи между Старым и Новым мирами, богатым и рабочим классами, общественным спокойствием и социальными революциями в атмосфере фильма, Уэкслер обратилась к команде художников, в которую вошли оператор Шон Боббитт (сериал «Чувства и Чувствительность», реж. Стив МакКвин), художник -постановщик Софи Бечер («Альфи», «Убить короля»), монтажер Джон Грегори («Четыре свадьбы, одни похороны», «В Бригге») и художник по костюмам Ник Эде («Моя ужасная няня», «Эскадрилья»).

«Шон, Софи и Ник проделали уникальную работу на всех уровнях», признается продюсер Джуди Кайро. «А результат получился еще более удивительным, когда их труды прониклись еще более широкой американской чувственностью Тани Уэкслер. Мне кажется, это яркий пример потрясающего смешения двух культур».

Сара Кертис добавляет: «Мы тщательно подбирали не только актерский состав, но и производственную команду. Это были люди, которые чувствуют материал, понимают временной период, и при этом получают удовольствие от того, что делают. Нам безумно повезло собрать такую опытную и креативную команду».

Одной из наиболее сложных задач, стоящих перед съемочной группой, были поиски аутентичных английских декораций. «Снимать в Лондоне фильмы на сюжеты Викторианской эпохи становится все сложнее, потому что уголков с характерным колоритом XIX века остается все меньше и меньше», объясняет Кертис. И все же создателям фильма удалось отыскать Лютон Ху - поместье недалеко от Бэдфордшира, построенное еще в средние века, которое объединило в себе роскошный главный особняк и многочисленные вспомогательные строения.

После трехнедельных съемок в Лондоне, группа переместилась в Люксембург, где проходили съемки в интерьерах. «Так же как и в Лондоне, нам повезло с командой в Люксембурге, где собрались настоящие знатоки того периода», добавляет Кертис.

Создатели уделяли пристальное внимание даже малейшим деталям, начиная с длинны фраков до высоты причесок. Съемочные павильоны заполнили подлинным старинным медицинским оборудованием, актеров затянули в корсеты, облачили в жилеты и цилиндры. Все максимально приближенное к историческим реалиям той эпохи. Уэкслер позволила воцариться на площадке легкомысленной игривости.

Неожиданность вообще должна стать естественной реакцией на фильм «Без истерики!» судя по тому, как реагировали посторонние люди в процессе его создания. «Одна из основных сложностей, с которой мне пришлось столкнуться, - как ответить на вопрос о чем этот фильм», шутит Хью Дэнси. "

источник

История возникновения вибратора

Вы, наверное, решили, что сегодня я не слишком оригинальна в выборе заголовка для своего очередного графоманистического творения. Но, увы и ах, вещи подобного рода я привыкла называть своими именами. В связи с этим не буду «распыляться» и во вступительной речи, а перейду прямиком к делу.

Первый «Манипулятор», приводившийся в действие паром, появился, как ни странно это звучит, у чопорных британцев в 1870 году. С тех пор «волнующее» устройство превратилось в женский девайс номер один, а его история — в зеркало, отражающее развитие науки, медицины, дизайна и общества. История вибратора — это фактически история изменения мужского отношения к женщине, что, согласитесь, на порядок интереснее какого-то там научно-технического прогресса. Все началось с истерии вокруг «бешенства матки». Гиппократ, скажем, был абсолютно уверен в том, что матка не имеет постоянного места жительства в организме. (Такой себе бомж в женском теле.) Он считал, что она постоянно блуждает «телесными» лабиринтами в поисках проблем на свое мягкое место. Когда же барышня испытывает оргазм, матка — по Гиппократу — попадает в трахею, вызывая тем самым одышку. Уже в те древние времена за женщинами были замечены жалобы на нервозность, застой жидкостей, потерю аппетита, бессонницу. Древнегреческий врач сваливал всю вину на несчастную матку, тем самым простимулировав образование термина «истерия» — от названия матки по-гречески.

Был и другой умник по имени Гален — очень уважаемый врач того времени, между прочим, который связывал все эти женские недомогания с банальной неудовлетворенностью. Сексуальной, разумеется. В число гражданок, предрасположенных к подобного рода недугам, всходили сверхтемпераментные женщины, монахини, девственницы и вдовы — по понятным причинам. Исцеление всего этого «букета» Гален видел в «массаже до пароксизма»: «Начавшись с прикосновений к органам, требующим лечения, он приводит к судорогам, одновременно болезненным и приятным … и с этого времени она свободна от зла, которое ощущала». Была лишь одна малюсенькая проблемка: этот метод лечения был слишком утомителен даже для трудолюбивых докторских рук, ибо доведение женщины до оргазма могло занять целую вечность. Вот еще пара поправок на ветер: во-первых, далеко не каждый врач обладал нужным количеством выносливости и терпения, требуемых для проведения процедуры; во-вторых, для докторов, зависимых от количества принятых пациентов, это означало потерю денег, потому как сеанс «оргазмотерапии» отнимал немалое количество времени; ну, и, в-третьих, мастурбация, как вы помните из учебников по всемирной истории за шестой класс, не слишком уж приветствовалась и считалась делом нехорошим, даже грязным.

К концу XIX века жители мира сего раскрепостились и стали применять даже водные процедуры для более эффективного доведения женщин до оргазма. (Я сказала «раскрепостились»? Не то слово. Распустились(!) — вот это подходящее.) Довольно устрашающий метод, родившийся в чьей-то безумной голове в 1860 году, представлял собой что-то типа направляемого на причинное место (вы же понимаете, о чем я?) пожарного шланга с высоким давлением. Четыре минуты — и клиент готов. В смысле, оргазм. С клиентом все в порядке. Гинеколог Дайно-Роддинг рекомендовал женщинам, неудовлетворенным в браке, чаще кататься на поездах, лошадях и креслах-качалках. Ну, а уж если кресло-качалка не справлялось, что нынче представляется маловозможным, тогда выход был только один — идти к врачу. К слову, эскулапы того времени настаивали на том, что 75% прекрасной половины больны «истерией», а «истерия» — заболевание хроническое. Как видим, «больной мозоль» не давал покоя и требовал изобретения более дешевых и легких устройств. А то все эти лошади, вагоны, пожарные шланги… Вы меня понимаете.

В середине 1870-х разрабатывались возможности применения паровых двигателей. Изобретенный в те годы «Манипулятор» представлял собой стол с вырезанным по форме женского таза отверстием и вибрирующую сферу, приводимую в действие паровым двигателем и непосредственно вызывающую оргазм. Но поскольку этот метод предполагал использование воды, он был неприемлем для врачебных кабинетов. В общем-то, до первого более или менее нормального вибратора оставались считанные годы. Английская компания Weiss хорошенько постаралась и в 1880-х позволила миру насладиться штукенцией, включающей в себя несколько заменяемых «вибратодов». Первое время устройство работало от электрической батареи, но с охватившей мир электрификацией появилась возможность черпать энергию из более многообещающего источника. Производитель предоставил покупателю возможность установки от 1000 до 7000 колебаний в минуту, и предложил несколько модификаций: портативный вибратор, вибратор, устанавливаемый на полу, и даже (о Господи Боже ты мой, какая дикость!) — вибратор Сarpenter, крепящийся к потолку и напоминающий аппараты, используемые в шиномонтажных мастерских для замены шин.

Невероятно, конечно, но электрический ток стал использоваться в работе вибраторов на целое десятилетие раньше, чем в работе незаменимой в наши дни стиральной машины и ее сводного брата пылесоса. Аппараты-первенцы для домашнего пользования снабжались коробкой, подключаемой к электросети, и были чудовищных размеров. А коробки чудовищных размеров — по законам логики — предполагают чудовищный шум. Вскоре этот «доисторический» гаджет сменился другой версией, приводимой в движение при вращении рукой. Оригинально, но, полагаю, утомление пользователя наступало раньше удовлетворения. Несмотря на довольно странные наименования вроде «Кровообращатель доктора МакАура» или «Вибратор Veedee», эти штуки распространялись со скоростью ветра. На некоторые из них даже сегодня можно поглазеть в Музее науки в Лондоне. Как утверждали рекламные буклеты того времени, чудодейственные приборы излечивали не только истерию, но и глухоту и полиомиелит. Ага, а еще перхоть, кариес и плоскостопие. Вот, к примеру, журнал Good Housekeeper (что-то вроде нашей «Крестьянки») провел тестирование вибраторов в 1909 году и установил, что они улучшают цвет лица.

Как только прибор обрел мобильность и способность функционировать на дому, его использование в медицине прекратилось, а для лечения перхоти и плоскостопия сразу нашлись более умные способы. К 1980 году на прилавках магазинов типа Ann Summers появились вибраторы насыщенного телесного цвета, ориентированные на вагинальный оргазм. Для того чтобы приобрести это великое чудо техники, мужчинам следовало прошерстить не один глухой переулок. Но потомки ХХ века, успешно переступившие порог ХХІ, в этом не нуждаются: ваш любимый размер и цвет доступен на главной улице любого города. Пожалуй, это единственное новшество, потому как, глядя на последний девайс от «Энн Саммерс» — iGasm, думаешь, что это вроде бы уже где-то было. Наверное, в каталоге «Армия и Флот» за 1905 год.

источник